«Он как метеорит, но долго это продлится?» Откровения тренера Медведева после трёх побед

Когда Даниил Медведев уехал из Австралии, проиграв американцу Себастьяну Корде в третьем круге, у россиянина начался кризис. Будучи первой ракеткой мира и выиграв «Шлем», он считал, что играет плохо, даже когда его тренер Жиль Сервара говорил обратное. Тандем пытался вернуть Медведева на прежний уровень. О секретах камбэка в интервью Tennis Majors рассказал сам Жиль Сервара. Он объяснил, что творилось в голове у россиянина после вылета из десятки, как француз помог преодолеть это и что ждёт Медведева в ближайшие месяцы, в том числе на Индиан-Уэллс и Майами. Наш перевод.

— Даниил возвращается из Австралии после поражения в третьем круге и выбывает из топ-10. Затем он выигрывает три турнира. Что случилось?
— Когда мы вернулись из Австралии, предстояли две очень сложные недели тренировок, потому что у него пропала уверенность. Он не побеждает, ему нехорошо, он ничего не чувствует, но с этим нужно смириться. В этом прелесть работы, особенно когда ты трудишься в тылу, ведь в течение этих двух недель ты должен ориентироваться в очень неопределённых обстоятельствах. У такого игрока, как Даниил, есть свои убеждения, свой подход к анализу и управлению ситуациями. Вернувшись из Австралии, мы были не в лучшей форме, нам приходилось с этим справляться.

Три дня до Роттердама особенные. Даниил сомневался: всё вокруг — это объяснения того, почему он плохо играет. Я же стараюсь сопровождать его, реагировать, чтобы показать ему, что то, что он говорит, не соответствует действительности. Потому что думаю, что он играет хорошо. И это работает — каждый раз на тренировках, когда я вмешиваюсь, это даёт положительный эффект.

Но он сам пытается убедить себя, что играет плохо. А я, наоборот, считаю, что он играет хорошо. Я воспринимаю это как игру, в которой он пытается объяснить, почему он играет не очень, а я должен показать ему, что всё нормально и что он на уровне. Иногда это напрягает, но я вмешиваюсь, чтобы попытаться уберечь его от того, к чему он движется.

За день до первого матча в Роттердаме перед тренировкой с Бенжаменом Бонзи я сказал ему: «Наше общение на площадке за последние несколько дней было весьма позитивным. Но в матче обойдёмся без него — я не буду вмешиваться. Тебе придётся найти ресурсы самостоятельно. Я вообще не буду с тобой разговаривать. Но чтобы не оставлять тебя ни с чем, я написал записку. Можешь ей воспользоваться, когда она понадобится. Я записал разные вещи — что я чувствую и воспринимаю в данный момент. Они могут тебе помочь». И я положил конверт — «Даниил, Роттердам-2023» — в его сумку. Он открыл записку. Тогда же Даниил проиграл единственный сет за всю неделю на турнире.

Первый матч с Алехандро Давидович-Фокиной… Во время и после происходит много вещей, о которых я не могу рассказать подробно. Они связаны с интимностью жизни команды. Но после этого — и в этом Даниил замечателен и часто невероятен — в нём что-то зажглось.

— Значит, переломным стал тот матч с Алехандро?
— Это целый путь. Потому что, как я часто говорю о Данииле, когда он ворчит и ищет оправдания, он в основном ищет способ добраться до цели. Помню тренировку с Феликсом Оже-Альяссимом за два дня до этого, мы на центральной площадке. И то, что происходит, нереально. Он ищет причины, почему он не может победить. А я просто стою как льдина — нарочно не отвечаю. Я знаю, что он бросает мне вызов. А со мной всё хорошо, мои ожидания растут, так что я могу дать ему в нужный момент ту поддержку, на какую он может рассчитывать.

Я знаю его и чувствую, что это проникает в него изнутри. Знаю, что в конечном итоге он что-нибудь с этим сделает — у него есть эта удивительная способность. Когда он на нужной волне, все победы — это только его заслуга. Вопрос в том, как долго это будет продолжаться. Прямо сейчас он как метеорит, который загорается и продолжает двигаться по своей траектории. Мы должны убедиться, что это продлится как можно дольше. Нам нужно сделать так, чтобы этот настрой был с ним и здесь, на «Мастерсе» в Индиан-Уэллсе. Если бы «Ролан Гаррос» состоялся сейчас, мы бы его выиграли (смеётся). Это не под запись, скорее, образное выражение.

— Australian Open, судя по всему, оказался довольно тяжёлым турниром. До этого Даниил говорил нам то же, что и вы: что играет хорошо и что ему не хватает одной детали.
— Мы отлично подготовились. Так что в Австралии он был уверен в качестве игры — всё об этом нам говорило. В полуфинале Аделаиды он столкнулся с лучшим игроком мира Новаком Джоковичем, так что стыдиться было нечего. Затем он проиграл не тому парню на тот момент — Себастьяну Корде.

Тот матч помог нам кое-что проанализировать. Но после Австралии я всё ещё был убеждён, что у него отличный уровень, что он может пройти очень далеко по турниру и что мы не должны подвергать сомнению миллиард вещей на тренировках. Но да, когда он вернулся из Австралии, его уверенность пропала. Это сложно: когда вы чувствуете, что чего-то не хватает, всё кажется проблемой. Но вы должны пройти через это.

— После финала в Дубае мы почувствовали, что на карту была поставлена его гордость. Разве это не было ключом? Он разобрался с этим до того момента, как конкуренты обыграли его.
— Да, возможно. Но было ли это тем, что действительно давало ощущение превосходства над остальными? Потому что у всех великих игроков есть способность превзойти самих себя. Даниил из тех, кто не любит слышать о себе плохое, если он ничего не сделал людям. У него есть такая позиция: «Я, Даниил, я тебе ничего не сделал, оставь меня в покое, дай поиграть, зачем так оскорблять?» Когда же он меняет ситуацию, то вспоминает об этом и говорит тем, кто его критиковал: «Идите к чёрту».

— Он говорит, что это изменение было в матче с Оже-Альяссимом в Роттердаме.
— Для меня это нечто другое. Давидович-Фокина — начало пути, Феликс — продолжение того, что уже было. Но Феликс входит в топ-10 игроков, и прошло много времени с тех пор, как Даниил побеждал одного из них, так что это стало важным моментом.

— Даниил говорит, что он играет плохо, а вы говорите, что хорошо. Это что-то новое или дежавю?
— Да, это напоминает мне то, как он выиграл Берси и Итоговый в 2020 году. Он проиграл в Вене (Андерсону в четвертьфинале. — Прим. «Чемпионата») и искал любую причину, которая бы объяснила, что он плохо играет, тогда как у него были невероятные моменты. Помню, я сказал ему перед турниром, что он имеет право ставить себя в тупик и думать, что играет плохо, но это было не моё мнение. У него могли быть сложные моменты, но временами он играл на очень высоком уровне, и это было не так плохо, как он себе представляет.

— Создаётся впечатление, что он играет всё лучше и лучше. Он финишировал в Дубае, не проиграв сета Джоковичу, «раздавил» Рублёва.
— Да, Даниил говорит об этом как о чём-то волшебном. Но обретение уверенности на этом этапе — это процесс, который строится каждый день. Когда вы достигаете этого уровня уверенности, это имеет накопительный эффект. Вот почему я говорю, что это может продолжаться долгое время.

— Наверное, он устал. И, очевидно, ему незачем ставить высокую планку на Индиан-Уэллс и Майами?
— Да, из-за долгих поездок и разницы во времени нужно быть осторожными. Этот накопительный эффект от побед — такая эйфория и уверенность —заставляют нас оставаться бдительными — важно быть на уровне. Потому что мы знаем, что всё быстро может пойти не так, если мы будем полагаться исключительно на эту уверенность.

— Он никогда не выигрывал Индиан-Уэллс и Майами, хотя специалист по харду. И не брал крупных титулов с US Open — 2021. Со стороны может показаться, что он настроен решительно на эту связку?
— У нас много надежд и ожиданий — он едет туда, чтобы победить. Это ощущение складывается уже из контекста происходящего.

— Он всегда рано проигрывал на Индиан-Уэллсе и никогда не проходил дальше четвертьфинала в Майами. Есть ли для этого объективные причины?
— Он никогда не любил играть в пустыне, но Доха и Дубай перевернули его представления. Даниил считал, что там невозможно хорошо сыграть. Это не так. Но всё будет по-другому, потому что теннис в Индиан-Уэллсе очень специфичен: покрытие, жара, холод, сухость, мячи. Майами — это что-то другое. Но нет причин, по которым он не может играть там хорошо. В прошлом именно его подход к игровым условиям снижал его уровень.

— Чтобы вернуть Даниила на прежний уровень, вам как тренеру приходилось выходить за пределы собственных возможностей или ничего не поменялось?
— Всегда делал то, что умею. Это проявляется в том, как я справляюсь с ситуациями. Пытаюсь «откалибровать», настроить себя, чтобы принять и понять, что происходит, чтобы знать, какие могу подобрать наилучшие слова для игрока. Играть и тренировать почти легко — у вас есть свои цели, вы находите способы, чтобы достичь их. Я делаю это благодаря внутреннему «я» — тому, что думаю и во что верю, даже если иногда есть вещи, которые нелегко сказать и услышать, как между Австралией и Роттердамом. Но мне кажется важным не страдать от ситуации.

— Чувствуется, что вы, возможно, раскрылись для себя больше, чем обычно.
— Да, это стало вызовом. Мне пришлось копаться глубоко в себе. И это правда, что, когда он выиграл Роттердам, я хорошо подумал о некоторых вещах, которые сделал и сказал за эти три недели до Роттердама и после первого раунда. Они заставляют меня гордиться собой.