Чемпионка СССР выжила в блокаду. Чтобы спастись, ела студень из столярного клея

Воскресным утром 22 июня 1941 года на стадионе «Динамо» сборная Ленинграда играла товарищеский матч с теннисистами из Киева. Спортсмены успели провести лишь одну встречу до того, как в 12:15 услышали из репродукторов раскатистое «Внимание! Внимание!» У игравшей за ленинградцев девушки Натальи Ветошниковой от удивления даже ракетка выпала из рук. «Сегодня, в четыре часа утра, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и бомбят города…» – после отказа Сталина обращаться к советскому народу эту миссию выполнил председатель Совнаркома СССР Вячеслав Молотов.

Теннисисты, как и другие граждане страны, были убеждены, что оккупантов в самое ближайшее время разгромят и прогонят, но всё оказалось гораздо страшнее – через месяц город оказался в блокаде и готовился к обороне. В следующий раз студентке Ветошниковой суждено было сыграть в теннис лишь спустя два года – за это время она потеряла почти всех родственников и едва сама не попрощалась с жизнью после мучительной борьбы с голодом в условиях систематических обстрелов Ленинграда.

Ветошникова считалась одной из самых талантливых теннисисток Союза своего поколения – на момент начала войны ей исполнилось 20 лет. Чемпионка первенств СССР-1936 и 1939 среди юниорок мечтала выиграть турнир среди взрослых, и в 1941-м показывала хорошие результаты. На корте Наташа отличалась высокой подвижностью, комбинационной игрой и великолепной игрой у сетки. Во время речи Молотова девушка понимала всю сложность ситуации, но первая пришедшая в голову мысль была даже не о спасении жизни. «Будет ли у меня ещё когда-нибудь возможность сыграть в теннис?» – делится Наталья Борисовна в своей книге «Теннис в моей жизни».

Семья спортсменки имела возможность эвакуироваться, но не смогла оставить прикованную к постели 80-летнюю бабушку. Кроме того, никто не предполагал, какие ужасы ждали жителей Ленинграда долгих 872 дня, которые город находился в блокаде. Поначалу критичных проблем с продуктами не было – семья Ветошниковых получала четыре с половиной килограмма хлеба в день, из которых съедала только половину. По этой причине запасов не делали, но уже в конце 1941 года нормы сильно урезали, и в Ленинграде начался голод.

«В то время как простые ленинградцы получали по 128 г хлеба в день, первый секретарь обкома Ленинграда Андрей Жданов сотоварищи в блокаду в прямом смысле ни в чём себе не отказывали. Моя бабушка Евдокия была кардиологом в его Ставке и рассказывала, что стол у Жданова всегда изобиловал деликатесами и разносолами. Во время блокады в Смольный привозили и свежие овощи, барашков, птицу», – рассказал «Аргументам и Фактам» о другой стороне блокады писатель Игорь Атаманенко.

Обычные же граждане выживали как могли – варили старые шкуры, кожаные ремни, пропущенные через мясорубку, в городе процветал каннибализм. Семья Ветошниковой варила из столярного клея студень, в который, чтобы отбить запах, добавляли большое количество перца и лаврового листа. На таком пайке удалось протянуть лишь до весны – практически друг за другом умерли младший брат мамы Наташи и две мамины сестры, а в марте не стало отца. Мама, пока везла его труп до братской могилы на Серафимовском кладбище, подхватила двустороннее воспаление лёгких. «Маму мы спасли с помощью кофе, – рассказывает теннисистка. – Выменяли на толкучке пару ложек кофе на десять моточков мулине. Мама выпила кофе и сказала: «Теперь я точно выживу». И правда, выкарабкалась».

Наташа слегла в мае – из-за необходимости есть всё, что мог переварить желудок, она подхватила кишечную инфекцию. Почти два месяца девушка практически не вставала с постели. Если на момент поступления в институт Ветошникова весила 51 кг и считалась очень худой даже для спортсменки, то голод истощил её ещё на 10 кг. Выжить помогли теннис и участковый врач, доктор Нигель. «Помню момент, когда не ела девять дней, а только пила воду. Я ложилась спать и просыпалась с одной мыслью: «Вот что же ты умрёшь, не выиграв чемпионат Союза?» К счастью, доктор принёс из поликлиники бактериофаг и каким-то чудом поставил меня на ноги», – не могла поверить в исцеление Наталья.

Летом 1942-го ситуация с продовольствием чуть наладилась, пайка увеличилась, и Ветошникова не только поправилась, но и устроилась на работу в бухгалтерию стадиона «Динамо». Там девушка познакомилась с легендарной Эллен Тис, мастером спорта и чемпионкой СССР (1935, 1936, 1939) в парном разряде. После начала войны она работала на стадионе кладовщицей. «Вскоре после знакомства мы договорились поиграть в теннис. Достали из чулана сетку и с огромным трудом её натянули, – вспомнила Наталья Борисовна. – Сделали всего пару ударов, и у обеих закружилась голова. Тот самый случай, когда земля ушла из-под ног». Спустя три дня Наташа пришла в гости к Эллен попить чаю и увидела замок на кладовой. Вечером она узнала о смерти 33-летней Тис.

Массированные обстрелы города на Неве не прекращались почти весь период блокады, поэтому люди уже даже не шарахались, когда случались прилёты. Измождённые, но не сломленные – они старались обращать внимание преимущественно на маленькие радости жизни. Такие как приход весны (зимой в Питере день короткий – солнце светит не больше семи-восьми часов), редкая возможность скушать фрукт или запуск первого с начала войны трамвая летом 1943-го. В тот день Наталья отправились по мосту через Малую Невку на другой конец города с целью посетить открывшийся месяцем ранее кинотеатр.

По пути трамвай попал под артобстрел, кондуктор велел покинуть вагон, но Ветошникова всё же успела на сеанс фильма «В старом Чикаго». Сюжет особо не запомнила, зато испытала волшебные чувства от самой возможности хотя бы на пару часов прикоснуться к моментам, которые ещё недавно отождествлялись с мирной жизнью. Настоящим же праздником для Натальи стал женский теннисный турнир, который провели в конце 1943 года на стадионе имени Ленина. До войны в нём участвовало около сотни спортсменов, а в тот раз насобирали только восемь участниц. Ещё одной приятной неожиданностью для участниц стало отсутствие обстрелов в тот день.

На построении перед началом соревнований Ветошникова, как и большинство других спортсменок, расплакалась. Вспомнила скончавшихся в муках родственников и своё неузнаваемое отражение в зеркале во время голода и болезни. Сил порхать по корту, как несколько лет назад, не было – при каждом ускорении казалось, что упадёт в обморок. Наташа заняла третье место на турнире и решила продлить себе праздник. Её дом находился всего в паре кварталов от стадиона, но спортсменка решила сделать круг и пойти мимо своего любимого места после выздоровления – хлебного завода. Наталья настолько полюбила неповторимый запах душистого хлеба, что ещё долго приходила сюда даже после войны.

Жизнь постепенно возвращалась в Ленинград, но и смерть продолжала ходить по пятам. Прилёты в жилые дома всё ещё случались, и оставалось лишь надеяться, что пронесёт. В один из погожих осенних деньков 1943-го Ветошникова решила чуть пораньше уйти с работы, чтобы встретиться с долго болевшей и наконец поправившейся подругой. Теннисистка успела спуститься с третьего этажа на первый, когда услышала угрюмый вой снаряда. Мгновение спустя взрывная волна сдула её в подвал – взрыв пришёлся в нескольких метрах от здания и снёс верхние этажи. Останься Наташа на рабочем месте, то точно бы погибла. Ветошникову обнаружили спустя час под обломками, она отделалась сильными ушибами.

После войны Ленинград потихоньку отстраивался, но в начале 1950-х страну накрыл мощный продовольственный кризис, который всколыхнул воспоминания Натальи об ужасах блокады и побудил написать книгу «Теннис в моей жизни». В ней она рассказала о чудесном исцелении, страданиях близких и особое внимание уделила теннисному турниру в 1943-м, на котором заняла третье место. «Та блокадная грамота для меня самая дорогая из более чем 130 других, среди которых были и за первые места», – призналась Наталья Борисовна. После войны теннисистка побеждала на Всесоюзных зимних соревнованиях в миксте, трижды брала бронзу в паре на первенстве СССР и Кубок страны в составе команды Ленинграда.

26 сентября Ветошниковой исполнилось 102 года. Она никогда не хотела стать тренером, но зато часто встречается с молодёжью, рассказывает свою историю и даёт советы. А когда едет домой, то выбирает маршрут через хлебный завод.